"Саратовский мечтатель"

В. Кирпотин

В 12-й книжке «Красной нови» напечатана повесть Варвары Арбачевой «Саратовский мечтатель». Повесть посвящена жизни Николая Гавриловича Чернышевского в Саратове, куда он приехал в качестве учителя гимназии по окончании университета, и его женитьбе на Ольге Сократовне Васильевой.

Чем трезвее революционный деятель, чем глубже и основательней его борьба, чем меньше в его революционной работе внешних эффектов и романтически надутого пафоса, тем труднее его изобразить в искусстве. Внешне эффектное всегда легче для выражения в искусстве, чем внутренне содержательное. Это — старый закон, о котором писал еще Белинский: «когда посредственный талант берется рисовать сильные страсти, глубокие характеры, он может стать на дыбы, натянуться, наговорить громких монологов, насказать прекрасных вещей, обмануть читателя блестящею отделкою, красивыми формами, самым содержанием, мастерским рассказом, цветистою фразеологией — плодами своей начитанности, ума, образованности, опыта жизни. Но возьмись он за изображения повседневных картин жизни, жизни обыкновенной, прозаической — о, поверьте, для него это будет истинным камнем преткновения, и его вялое, холодное и бездушное сочинение уморит вас зевотою». Если трудно изобразить обыкновенное прозаической жизни, то еще труднее изобразить обыкновенное революции, т. е. богатый плодотворными результатами революционный героизм, не рядящийся, однако, ши в какую позу.

Этим отчасти, объясняется то обстоятельство, что и нашей советской литературе труднее всего даются образы коммунистов, образы революционных рабочих в социалистическом строительстве. Здесь же кроется причина того, почему русская историческая беллетристика охотно делала своими героями дворянских революционеров, да еще деятелей «Народной воли», но проходила мимо скромной, трезвой, лишенной внешней рисовки фигуры Чернышевского. Жизнь и деятельность Чернышевского слишком часто воспринимается как материал, лишенный поэтического характера, а он сам — как личность сухая, рассудочная, лишенная поэтических черт, как бесчувственный рационалист по преимуществу.

Меж тем это ходячее представление является крайне ошибочным. Личность Н. Г. Чернышевского — благодарный объект для романа или повести. Мы не говорим уже об его историческом значении. Чернышевский является самой великой фигурой революционной мысли и революционной борьбы вплоть до возникновения марксизма в России. Известна совершенно исключительная оценка, данная ему и Марксом и Лениным. Чернышевский сверх всего прочего был обаятельной личностью, страстно убежденным и последовательным человеком в великом и малом, сумевшим стать любимым учителем, примером, образцом поведения для передовых людей своего времени, особенно для молодежи.

Из всех русских писателей только один Некрасов поэтически выразил величие дела и трагическую судьбу Чернышевского в небольшом, но прочувствованном стихотворении «Пророк».

Заслуга Арбачевой состоит в том, что она уловила поэтичность революционной страстности Чернышевского, особенно резко выделявшуюся на фоне тусклой обывательской среды николаевской провинции. Образ Чернышевского вырисован ею без вульгаризации, без фальши. Она сумела показать читателю необычайную цельность, страстность и демократическое благородство этого застенчивого и неуклюжего с вида учителя гимназии.

В качестве лейтмотива для характеристики Чернышевского автором справедливо взята его революционность, его последовательная, убежденная ненависть к самодержавию.

«Погибни! — обращается Чернышевский к абсолютизму. — Погибни, чем скорее, тем лучше! Пусть народ не приготовлен ступить в свои права, во время борьбы он скорее подготовится. Так. Вот она тайная цель жизни». Эта тайная цель объясняет все поступки, все побуждения Чернышевского. Арбачева сумела это показать очень убедительно (например, в изображении негодования Чернышевского при виде того, как буйная ватага бурлаков трусливо разбегается от первого окрика шамкающего старика-будочника).

Чернышевский в отличие от дворянских резиньятивных героев, почувствовавших неблаговидность своей эксплуататорской роли, был цельным человеком. Его личная жизнь не расходилась с его идеалами. В пятидесятые-шестидесятые годы «женский вопрос», проблема эмансипации женщины, был немаловажной частью общей программы революционной демократии. Перед Арбачевой стояла задача показать верность Чернышевского своей революционной жизненной цели и в его личной страсти, в его романе с Васильевой, занявшем такое большое место в его биографии. Документальные источники дают для этого обильный материал. Сам Чернышевский в романе «Что делать?» использовал факты своей биографии для того, чтобы показать последовательное революционное поведение разночинца-шестидесятника и в политике и в любви. Тем не менее задача эта является далеко не простой. Арбачева и ее разрешила удовлетворительно в своей повести.

Любовь Чернышевского к своей будущей жене может показаться рассудочной. Он объясняется с ней следующим образом:

«Начну откровенно и прямо: я пылаю к вам страстной любовью, да, пылаю — именно, хотя это и пошлое слово... Да, я люблю вас, но только с условием: если то, что я предполагаю, в вас действительно есть».

Страстная любовь, обусловленная определенным обстоятельством! Меж тем в реальном жизненном поведении Чернышевского тут в самом деле не было противоречия.

На одном из провинциальных вечеров Ольга Сократовна просто из юношеского озорства провозгласила тост за демократию, тост необычайно смелый в обстановке провинциального города николаевской России. Чернышевский принял смелую шутку за серьезные убеждения.

Арбачева показала, что у Чернышевского страстная любовь сочеталась не только с принципиальным и возвышенным отношением к женщине, но и с последовательной верностью своим убеждениям. Она показала разницу между Ольгой Сократовной и Верой Павловной из «Что делать?», между женой Чернышевского и тем, что хотел бы в ней видеть Чернышевский, между реальностью и идеалом. В то же время она преодолела и вульгарно пошлое отношение к жене Чернышевского, иногда проскальзывающее в литературе. В легкомыслии и озорстве дочки провинциального врача автор повести сумел найти и показать пленившие Чернышевского ноты протеста против застойного крепостнического быта. Автор сумел показать, что то отношение к женщине, которое Чернышевский проповедовал в романе «Что делать?», было практикой н нормой поведения самого Чернышевского.

В повести показан и ряд других черт, характеризующих Чернышевского. Его оптимизм, его материалистическое отношение к действительности, его любовь к жизни, вера в технический прогресс.

Что касается мастерства Арбачевой, то о нем надо сказать следующее: там? где автор опирается на материалы, не отходя от них далеко, там повествованием ему удается. Рассказ, пронизанный неподдельною любовью к Чернышевскому, течет убедительно, немногословно. Там же, где автор, отходя от материалов, создает предполагаемую обстановку, предполагаемые события, образы делаются упрощенными, повествованию впадает в схему и теряет реалистичность.

Так, например, художественно мало-убедительна встреча Чернышевского, едущего с молодой женой в Петербург, с Антоном Петровым, впоследствии расстрелянным за руководство бунтом крестьян в селе Бездны. Несовпадение отношений Чернышевского и его жены к революции и народу было показано уже раньше и для этого не было надобности вводить эпизод с Антоном Петровым. Для того же, чтобы показать взаимоотношения Чернышевского с народом, эпизод этот недостаточен. Да и разработан он не реалистически, а символически. Вот конец эпизода:

«Встал Антон Петров в таких раздумьях на развилке дорог и не знает, куда ему своротить: вышел с постоялого, за разговором с барином пути не спросил. И стоит он в утреннем тумане, словно вечный наш незадачливый Иванушка, которому так и не суждено от усадьбы ни попасть в землю Молдаванскую, ни постучать дорожной клюшкой в высокое окно Василисы прекрасной: впереди безвестность, горе великое, реки слезные, столб позорный, на котором, как межевые знаки проклятой мужичьей судьбы, запечатлеется от апраксинских пуль чистая антонова кровь.

Антон даже хорошо не разглядел, кого это пронесло мимо него на удалой тройке. Услышав издалека бубенцы, он отошел немного с дороги и привстал за можжевеловый куст; когда прогремела кибитка, кто-то поднялся в ней и махнул Антону рукой».

В этом изображении пропадает то, что отмечал Ленин, когда писал о крестьянстве шестидесятых годов; и в шестидесятые годы в крестьянстве бродили и не могли не бродить революционные мысли, в нем были не только покорность и жертвенность, но и зачатки революционного протеста. Правда для того, чтобы протест этот вызрел, потребовался долгий исторический срок. Но все же картина взаимоотношений Чернышевского и народа, крестьянства представляется нам иной. Чернышевский остался безвестен крестьянству его времени. Но его призыв к революции и топору не остался бесплоден. В этом призыве сказалась органическая народность деятельности Чернышевского, и чтобы выразить эту сторону в деятельности Чернышевского и нужно было дать не символически трактуемые фигуры, не случайные, мимолетные встречи с представителями народа, а верное изображение всей исторической обстановки эпохи.

Повесть, роман — не научное исследование. Автор исторической повести вправе прибегать к предполагаемой обстановке, к вводу выдуманных фигур для более выпуклого изображения смысла эпохи или События. Но этим правом автор обязан пользоваться умеючи. Вряд ли целесообразно придумывать заведомо несуществовавшие факты в биографии исторически существовавших деятелей. Во всяком случае в повести Арбачевой страницы такого вымысла оказываются наименее убедительными.

Все же в целом нельзя не признать повесть Арбачевой интересной, во многом даже удачной. Биография Чернышевского дает материал и для дальнейшей работы исторического повествователя.