Из наследия революционной литературы
И. Сергиевский
Наследие революционной беллетристики шестидесятых-семидесятых годов, среди представителей которой имеются такие незаурядные мастера, как хотя бы Степняк-Кравчинский с его „Андреем Кожуховым“ до сих пор не стало еще органической частью вашего повседневного литературною обихода. Между тем, по своей идеологической остроте, по тому пафосу гражданской борьбы, который является ведущим началом, революционная беллетристика во многом оказывается более близкой искусству наших дней, чем усадебно-дворянская или даже буржуазно-либеральная литература тех же лет. Поэтому следует всячески приветствовать вовлечение в орбиту нашего литературного „сегодня“ каждого нового ее памятника.
В частности следует приветствовать переиздание „Булгакова“ — неоконченного романа шлиссельбуржца Федора Николаевича Юрковского[1], известного в качестве одного из ранних сторонников террористических методов антиправительственной борьбы, и, главным образом, в качестве организатора знаменитого подкопа под херсонское казначейство — первой попытки экспроприационного акта в истории русского революционного движения.
Именно этому событию, повидимому, и должен был быть посвящен роман. Тема — „откуда революция должна черпать материальные средства для пополнения своей военной кассы“ — ясно поставлена уже в его написанной части — в дискуссии, развертывающейся между героем и другими членами описываемой автором революционной коммуны. О том, что именно этот эпизод революционной борьбы семидесятых годов Юрковский предполагал сделать основной повествовательной темой романа, говорит и вся вообще его явная автобиографичность. Его реально-историческая основа подробно развертывается в вступительной статье Е. Колосова: „Юрковский... передает в точности то, что было и что происходило у нею на глазах в их коммуне в г. Николаеве. Исторически реальны и самые спорщики: под именем „Дрозденко“ там выведен Дробязгин, под именем „Коваленко“ — Ковальский, под именем „графа“ — Павел Рябков и т. д. Исторически совершенно реальны и женские типы николаевской коммуны, две девушки-сестры „Сашута“ и „Аня", их и на самом деле Александра и Анна Алексеевны Алексеевы“.
В этом смысле редактор издания поступил, конечно, вполне правильно, поместив в лед за самым романом воспоминания Юрковского о подкопе под херсонское казначейство (опубликованные первоначально в заграничном издании „Былого“), а также его письма из ссылки. Это не значит, конечно, что тем самым как-то восстанавливается недописанная часть романа. Утверждение редактора, что „в полном своем виде, то есть со своим естественным продолжением и созданным самой жизнью эпилогом, роман Юрковского появляется в сущности только теперь“ звучит несколько софистически. Самый роман и теперь ограничивается теми четырьмя главами, которые в 1907 г. были опубликованы Н. А. Морозовым в сборнике „Под сводами“, и никакие мемуарные и эпистолярные материалы не заменят недописанных глав. Но верно то, что тематика этих недописанных глав очевидно была бы построена именно на тех фактах, которым посвящены воспоминания и письма Юрковского, и приблизительное представление о том, как должна была бы далее развертываться фабула „Булгакова“, они дают.
Комментарий к сгруппированным здесь текстам Юрковского приходится признать несколько односторонним. Правильно отметив реально-историческую основу романа, редактор-комментатор пошел слишком далеко в этом направлении, сосредоточив свою работу почти исключительно на документации реально-исторического материала и совершенно упустив из внимания то обстоятельство, что „Булгаков“ является памятником не только историческим, историко-политическим, историко-бытовым, но и художественным. Конечно, такая документация нужна, но наряду с ней хотелось бы, чтобы здесь был как-то поставлен вопрос о соотношении романа Юрковского с другими произведениями революционной беллетристики. (Редактор сопоставляет „Булгакова“ только с неопубликованным до сих пор „Гнездом террористов“ Костюрина, и то в самом узком плане, — опровергая легенду, обличающую Юрковского в плагиате у Костюрина). Хотелось, чтобы более четко было показано, как деформировалась в романе изображенная в нем жизненная действительность, чтобы данные в романе образы Дрозденко, Коваленко, графа были сравнены с историческим образом Дробязгина, Ковальского, Павла Рябкова и т. д.
„Булгаков“ является, очевидно, первым выпуском целой серии. В редакционном плане „Academia“ фигурируют: „Отщепенцы“ Соколова; „Старая и новая Россия“ Гирея. Следовало бы, чтобы при редакционной работе над этими произведениями их историко-литературному осмыслению было уделено большее внимание.
Федор Юрковский (заключенный № 10). Булгаков. Роман, написанный в Шлиссельбурге. Воспоминания и письма. Предисловие В.И. Невского. Редакция, вступительная статья и комментарий Е. Колосова. Изд. „Academia“ М. Л. 1933. Тираж 5300 экз. 305 Стр. Ц. 3 р. 75 к. пер. 1 р. 75 к. ↩︎