Некоторые вопросы современного литературного движения (Из доклада на Бауманском партактиве)
А. Фадеев
Искусство, художественная литература начинают играть все большую роль и значение во всей нашей общественной жизни. Особенно большое значение художественная литература приобретает во второй пятилетке, когда мы ставим перед собой задачу ликвидации классов и выкорчевывание и в экономике и в сознании людей остатков и пережитков капитализма. Именно в этот период все области нашей идеологической деятельности, в том числе и область искусства и художественной литературы, приобретают огромное значение в деле социалистического перевоспитания трудящихся. Не случайно, что сейчас вопросами искусства, вопросами художественной литературы все более и более заинтересовываются трудящиеся — рабочие и колхозники, пролетарские организации — профсоюзы, партия. Известно, какое огромное внимание уделяет художественной литературе ЦК партии. Недавно закончившееся совещание оргкомитетов показало, как к вопросам литературной работы вплотную подошли областные, краевые организации партии и центральные комитеты национальных компартий.
Наше литературное хозяйство сейчас является уже очень большим хозяйством: литература в Советском союзе — мощный поток. Лучшее из того, что написано нашими писателями, уже закреплено в сознании миллионных масс, издано в миллионных тиражах. Лучшее из того, что написано нашими писателями изучается молодежью в школах. Наша литература все более широко переводится за рубежом — в Западной Европе, в Америке, в Китае, в Японии. Наши произведения являются боевым орудием действия и воспитания для передовых отрядов рабочего класса на Западе, в Америке, в Китае, в Японии.
Но все-таки наша литература еще в значительной степени отстает от потребностей живой действительности, от потребностей социалистического строительства, ибо то невиданное всемирно-историческое дело, которое мы творим в Союзе советов носит такой огромный размах, такое новое, невиданное социалистическое качество, вовлекает в процесс переустройства жизни такие широкие миллионные массы, что все то большое, что мы создали в области художественной литературы, еще в очень недостаточной степени отражает все те гигантские процессы жизни и борьбы миллионов.
Новый исторический герой, выходец из трудовых низов, теперь творящих историю, — рабочий-ударник, передовой колхозник, тот самый герой, о котором говорил т. Сталин на съезде колхозников, который у себя на месте без шума творит великое, невиданное в истории дело, — этот герой еще только-только становится героем нашей художественной литературы.
Никак нельзя обрисовать современное положение на литературном фронте, если не посмотреть на него в свете исторического решения ЦК по вопросам литературы от 23 апреля 1932 года, решения о ликвидации российской ассоциации пролетарских писателей и создании единой литературной организации союза советских писателей — решения, положившего новый этап в развитии всей советской литературы.
Почему это решение имело такое громадное значение для нашей литературы и какие задачи оно перед нами поставило? До решения ЦК в нашем литературном движении существовало довольно большое количество литературных организаций, литературных групп и кружков. Все они находились в состоянии довольно суровой, я бы сказал, жестокой, групповой борьбы между собой.
Почему в литературе дело сложилось так, что у нас существовало много групп? Это несомненно имело некоторые глубокие объективные корни. Во-первых потому, что, таким образом, в литературе отражались весьма сложные процессы классовой борьбы в стране, когда в чрезвычайно пестрой, многообразной и сложной форме проявлялись в литературе во всей пестроте и сложности существующие в реальной действительности идеологические формы, особенно промежуточные, мелкобуржуазные формы. Во-вторых, это было закономерным потому, что литературное движение рабочего класса, как и всякое молодое идеологическое движение, вначале, естественно, складывалось из отдельных групп и кружков: пролетарская литература была еще слаба, люди впервые «знакомились» друг с другом, намечали общие точки зрения, общие линии развития. Это характеризовало детский период развития литературы.
Когда подросли новые писательские кадры из рабочих и крестьян, когда основные враждебные силы на литературном фронте были разгромлены и разбиты (это не значит, что остатки их уже не могут принести и не приносят нам вреда), когда произошел поворот значительных слоев интеллигенции к советской власти, на сторону соцстроительства, что нашло свое отражение и в литературе, — старые групповые рамки стали узкими: потребовались новые организационные формы для того, чтобы организовать весь этот мощный поток литературного развития.
Сложность положения состояла и в том, что и мы, коммунисты-писатели, в силу исторически сложившихся условий тоже были разбиты по разным группам. Товарищи знают: существует профсоюз и в нем единая коммунистическая фракция, существует кооперация и в ней единая коммунистическая фракция, существует завод или колхоз и в них заводская или колхозная ячейка. В литературе же исторически дело сложилось таким образом, что каждая литературная организация имела свою фракцию, и так как эти литературные организации между собой спорили и подчас весьма жестоко и сурово, то и получилось, что коммунисты, возглавляющие эти группы и организации, были каждый ближе к своей группе, чем друг к другу.
Когда литература превратилась в мощный поток, то оказалось, что коммунисты, которые в первую очередь должны были руководить этим потоком, разбиты на мелкие и мельчайшие группы. Это, конечно, ослабляло их роль и значение, как ведущей идейной силы в литературе. Первая задача, которую поставило перед писателями решение ЦК от 23 апреля заключалось в том, чтобы ликвидировать групповое деление, групповую замкнутость, групповую борьбу в пролетарской и всей советской литературе и в первую очередь ликвидировать групповую борьбу между коммунистами.
Эта реорганизация далась не так-то легко, ибо КОММУНИСТЫ отвыкли работать вместе и привыкли драться друг с другом. На первых порах, когда создали единый союз советских писателей и всесоюзный оргкомитет, и все группы смешали вместе, введя в руководство представителей различных групп, в том числе и коммунистов различных групп, то члены партии, будучи в единой организации, в единой фракции, присматривались друг к другу, продолжали старые споры и частенько отворачивали друг от друга носы, точно все они были смазаны тем самым веществом, которое, по выражению известного писателя Салтыкова-Щедрина, вывозят за город только ночью.
Но прошло уже больше года со времени решения ЦК и большинство литераторов-коммунистов осознали, что в сущности политически их ничто не разделяет, что они вместе, коллективно должны бороться за линию партии в области литературы.
Ни партия, ни страна, ни советская литература не заинтересованы в том, чтобы все начали писать одинаково, по одному ранжиру, по одному стандарту, наоборот — нам нужна литература, богатая, разнообразная. Коммунисты-литераторы начали понимать, что то художественное различие, которое есть между ними, это — закономерное различие, они вправе спорить по тем или иным вопросам своей художественной работы, но это им не должно мешать проводить единую партийную линию в литературе.
Сейчас мы добились в этом отношении очень важной победы. Мы осуществили в нашей советской литературе единство коммунистов на литературном фронте, создали единую сплоченную коммунистическую фракцию. Правда, остались еще те или иные остатки групповых отношений, остались еще некоторые групповые навыки в работе, но теперь они уже не страшны, они изживаются. Правда, есть некоторое количество людей, еще до сих пор не осознавших основных задач, которые встали перед литературой после решения ЦК, но это уже одиночки и, конечно, это не является проблемой для советской литературы.
Вторая задача, которую поставило перед советскими писателями решение ЦК от 23 апреля, — это задача установить правильные взаимоотношения между литераторами партийными и беспартийными. Беспартийных писателей в нашей стране большинство, и задача коммунистов в литературе состоит в том, чтобы так поставить дело, чтобы вместе со всеми советскими писателями двигать дело советской литературы вперед, так поставить дело, чтобы коммунисты руководили беспартийными, помогали им в деле социалистического перевоспитания, а с другой стороны — не командовали бы, не администрировали, не кичились партбилетом или пролетарским званием, как это часто имело место в прошлом. Дело в том, что в Российской ассоциации пролетарских писателей был эдакий сорт «левого» загиба: за ту или иную ошибку писателя, случалось, шельмовали, как «классового врага». Вот это нужно было исправить. Такого рода ошибки сейчас уже редки. Тот, кто знает, как обстояло дело год-полтора тому назад, тот скажет, что сейчас установились гораздо более правильные отношения между литераторами партийными и беспартийными.
Третья задача, поставленная перед нами, — вместе со всей массой советских писателей, — добить классового врага в литературе.
Все товарищи знают, что и в области литературы так же, как и в иных областях нашей жизни, происходит классовая борьба.
На литературном фронте действуем не только мы — партийные и беспартийные советские писатели, но в области литературы проявляет себя в тех или иных формах классовый враг. Особенность нашего времени состоит в том, что так же, как и в других областях, классовый враг не проявляет себя сейчас в открытых формах, он не идет напрямик. Очень редко попадается сейчас такой буржуазный литератор, который открыто выступал бы с откровенно-буржуазной литературной программой. Враг маскируется. Так же, как в колхозах и на предприятиях, где он действует «тихой сапой» под разного рода маскировкой, также он действует и в советской литературе. Теперь всякая буржуазная философия выступает, прикрывшись «марксистской» фразеологией.
Остановимся, к примеру, на тех формах сопротивления нашему социалистическому наступлению, которое проявляет классовый враг в различных национальных литературах — на Украине, в Белоруссии, в Средней Азии и т. п. Вы знаете, что наша литература развивается, будучи социалистической по содержанию и национальной — по формам. И вот, за последнее время мы имели в ряде наших союзных республик и областей вылазки классово-враждебных сил буржуазнонационалистического толка. Характерно, что всякого рода национал-демократы, буржуазные националисты пытались приспособиться к той борьбе, которую ведет партия с великодержавным шовинизмом, как главной опасностью в национальном вопросе. Они пытались выступать под таким флагом, что якобы они борются с великодержавным шовинизмом, а в то же время протаскивали буржуазно-националистические тенденции.
Возьмите Белоруссию. Там дело дошло в одном месте до того, что националисты стали травить сельского учителя за то, что он дома с женой разговаривал по-русски. Ему говорили, что это великодержавный шовинизм. Это было вскрыто «Правдой». Буржуазно-националистические агенты, иные с партбилетом в кармане, проникли и в органы НКПроса, и даже в органы Главлита и, конечно, всячески использовали такое сильное оружие, как художественная литература.
На Украине тоже были вскрыты буржуазные националисты, которые проникли в различные советские организации и органы печати и активно проявляли себя и в литературе.
Если возьмете республики Средней Азии, там тоже имели место прорывы националистического характера. Характерно, что и там буржуазные националисты не могли открыто выступить с старыми панисламистскими, пантюркистскими лозунгами, а должны были прикрываться «социалистическими» названиями. Возьмите, к примеру, Киргизию. Когда сорвали маски с этих буржуазных идеологов, вскрылись давно известные по своему буржуазному идеологическому качеству националистические установки, прикрытые «социалистической» терминологией.
Если возьмете русскую советскую литературу, то здесь мы также имеем самые разнообразные формы сопротивления классового врага нашему социалистическому наступлению. Есть такая буржуазная литературная теория, называемая формализмом.
Что такое формализм? Вспомните повара, который изображен Тургеневым в «Записках Охотника». По словам Тургенева, особенность этого повара состояла в том, что мясо у него всегда воняло рыбой, макароны порохом, но зато картофель в супе был в форме ромбиков и трапеций. В литературе тоже есть такие писатели, у которых идеологическое содержание произведений отдает не то, чтобы порохом, или мылом, но гораздо более вредными вещами, но зато все подается в форме ромбиков и трапеций. Сейчас это течение — формализм — является одним из наиболее удобных для того, чтобы прикрыть враждебное идеологическое содержание трюкачеством, юродством, фокусничаньем. Это, конечно, не значит, что всякий художник, который в настоящее время ищет новые художественные формы обязательно является формалистом. Если эти новые формы соответствуют новому историческому содержанию в этом беды нет. Наоборот — это законный провесе исканий.
Наша литература несет не только новое содержание, но и новые формы. Задача состоит, однако, в том. чтобы эти формы были понятны широким трудящимся массам. Зачастую произведение, которое клевещет на колхозное движение, или на социализм, выступает, прикрывшись юродскими, якобы «шутливыми» формами. Так написана, например, поэма некоего Заболоцкого: «Торжество земледелия»[1]. Она написана якобы в шутливых, — на деле, юродских тонах, для того, чтобы прикрыть содержащуюся в этом произведении издевку чад колхозным движением, над строем социализма вообще.
По редакциям наших журналов «бродят» сейчас некоторые рукописи, содержанием которых является изображение социалистического строя, как такого, при котором люди живут якобы по одному ранжиру, стандарту: все люди похожи друг на друга и по умственному развитию и по своим чувствам. Это очень старая и очень дрянненькая буржуазная идейка.
Эту идейку разоблачал и высмеивал не раз Ленин. Ленин говорил о том, что именно социалистический строй, который ликвидирует целый ряд угнетающих человеческую личность идиотизмов и противоречий капитализма — основное противоречие между трудом и капиталом, национальные противоречия, противоречие между городом и деревней, и т. п., именно социалистический строй, который создает социалистические отношения между людьми, отношения, построенные на принципе социалистического соревнования, — именно этот строй дает наибольший простор для развития человеческих индивидуальностей. Индивидуализм, ячество, противопоставление себя обществу — это одно, а развитая личность, не противопоставляющая себя коллективу, а в нем растущая и сознательно ставящая его интересы выше своих личных — это совсем другое.
Социалистическое общество дает максимальный простор для творчества каждого своего работника, что мы и наблюдаем в нашей стране в невиданно широких масштабах.
В тех случаях, когда классовый враг не в состоянии использовать средства печати, он действуем в самой литературной среде распространяет разные контрреволюционные слухи, клевещет, сплетничает, устно проповедует враждебные теории. Отсюда вам понятно, насколько необходима революционная бдительность в области художественной литературы со стороны каждого работника. Само собой разумеется, что если ты имеешь дело не с врагом, а с ошибающимся советским писателем, его ошибки тоже надо вскрывать и критиковать, но надо делать это по-товарищески, методами воспитания и убеждения.
Задача состоит в том, чтобы вместе со всей массой советских писателей разоблачить и изолировать остатки классово-враждебных сил в области художественной литературы, неутомимо ведя работу по социалистическому перевоспитанию писательских кадров, борясь за высокий идейный и художественный уровень, за подлинно-социалистическое качество наших художественных произведений.
Наша литература еще очень молода, ей не исполнилось еще 16 лет, это самая молодая литература в мире.
Если учесть то, что она существует еще только 16 лет, можно сказать, что она развивается невиданно быстрыми темпами: она богата своим идейным содержанием и все более успешно повышает свой художественный уровень.
Самое замечательное в нашей литературе то, что она за последние годы все более широким фронтом поворачивается к основным социалистическим задачам нашего времени, загорается пафосом социалистического строительства.
Наша критика имеет большие недостатки, обычно она найдет два-три произведения и все время о них пишет. На самом деле советская литература гораздо богаче. Если мы возьмем произведения, которые посвящены вопросам социалистической переделки деревни, нашему индустриальному строительству и современным международным проблемам, то этих произведений гораздо больше, чем товарищи знают из рецензий. Кроме широко известных читателям книг, как «Поднятая целина» Шолохова. «Бруски» и «Твердой поступью» Панферова, «Разбег» Ставского, «Энергия» Гладкова. «Гидроцентраль» Мариэтты Шагинян, «Время вперед» Валентина Катаева, я мог бы назвать еще целый ряд других: «Вступление» Германа, две книги «Большевикам ПУСТЫНИ и весны» и «Европа» Луговского, «Страна на замке» Кнехта, «Концессия» Далепкого, «Очерки о Сахалине» Слетова, «Девки» Кочина, «Похищение Европы» Федина, «Люди Сталинградского тракгорного» Ильина и Галина, рассказы Габриловича «Кара-Бугаз» Паустовского, «Юноша» Левина, «Наступление» Бахметьева, «Подвиг» Лапина, «Ненависть» Шухова и т. д. Но все-таки я должен буду повторить то, с чего начал: литература у нас еще отстает от потребностей времени.
Перед рабочим классом, перед колхозным крестьянством стоит задача осознать сущность своего труда, осознать то новое социалистическое, что творится в пашей стране, почувствовать через художественное слово истинный смысл ударничества и колхозного движения, в которых переделываются миллионы людей. Здесь практика миллионов людей осуществляет подлинную правду социализма, о которой художественная литература страны социализма должна уметь сказать громко и полновесно — на весь мир.
Очень большое число наших писателей, вышедших из различных слоев интеллигенции, очень долгое время занимались вопросом о том, как перестраивается интеллигенция, ее различные кадры, слои, группы в процессе пролетарской революции. Это, конечно, тема не маловажная — и эти произведения сыграли большую роль в деле перестройки значительных кадров интеллигенции в нашей стране. Многие из этих произведений переведены на иностранные языки и воздействуют в нужном направлении на интеллигенцию Запада. Но все дело в том, что эта тема заняла слишком большое место в советской литературе и многие писатели уже давно повторяют самих себя. А, между тем, появился новый исторический герой — творец жизни, герой из массы, плоть от ее плоти и кость от ее кости.
И требование запечатлеть на страницах художественной литературы нового героя, его чаяния, его переживания — все более властно выдвигается жизнью, читательскими массами. Отобразить этого нового героя во всей его жизненной силе многие советские писатели еще не умеют, потому что мало его знают. Если писатель прошел гражданскую войну, повседневно соприкасался с массами красноармейцев, рабочих, матросов, крестьян, то ему потом легче было писать о них.
Сейчас обнаружилось, что как-раз, когда новый герой по-настоящему заявил о себе, целый ряд писателей его выпустил из поля повседневного художественного наблюдения и изучения. Отсюда получается, что некоторые крупные художественные силы, которые еще очень много дадут для развития советской литературы, испытывают в настоящее время трудности тематического характера. Задача всей пролетарской общественности — помочь ряду писателей теснее связаться с жизнью.
Возьмите инженера, техника: он по роду своей работы включен в жизнь всего предприятия, соприкасается с рабочими; агроном включен в работу колхоза; писатель же пишет у себя на квартире за столом, пишет после того, как он какой-то материал понаблюдал и изучил. В наше время просто приехать и со стороны посмотреть, это значит ничего не узнать: жизнь очень пестра, формы классовой борьбы сложные, все меняется быстрыми темпами. Нужно найти более действительные формы включения писателя в широкую пролетарскую и колхозную жизнь.
Завод «Господшипник» им. т. Кагановича положил начало хорошему мероприятию. Он взял к себе группу литераторов для того, чтобы они работали в культурно-зрелищном комбинате и одновременно изучали, как проходит процесс формирования пролетарской интеллигенции на заводе. Это чрезвычайно интересный завод — новый завод, на котором есть уже инженеры из рабочих его строивших, бывшие домработницы и пастухи.
Активисты с завода «Господшипник» сказали: вот, товарищи литераторы, пожалуйте на наш завод, все к вашим услугам, участвуйте в нашей культурной работе, в работе литературного кружка, в работе артистического кружка и нашей газеты, мы вам все открываем, смотрите, работайте вместе с нами и изучайте все процессы глубоко. Вы раньше писали о старой интеллигенции, как она перестраивалась, а у нас на заводе растет новая пролетарская интеллигенция. Посмотрите, как вчерашний пастух превращается в квалифицированного инженера.
Такое мероприятие стоит десятков статей. Нужно в этом отношении как можно больше сомкнуть нашу литературную среду с широкой пролетарской, колхозной общественностью. Задача состоит в том, чтобы всколыхнуть рабочую массу на предприятиях, чтобы она заинтересовалась писательскими делами, чтобы писатель знал, что хочет знать от него читатель и чем он недоволен. Это будет все время подталкивать писателя к тому, чтобы изучать жизнь и учиться понимать, каким образом растет новый человек в нашей действительности. Задача воспитания новой социалистической личности требует от художественной литературы большого знания настоящего, прошлого и завтрашнего дня.
Рабочий класс и колхозное крестьянство интересуются всем. Нам нужно пересмотреть и весь старый опыт человечества, нам нужно воспитывать образованных людей, грамотных людей, нужных, чтобы они знали историю, чтобы они знали о научных открытиях и исследованиях, знали, какая борьба ведется на капиталистическом Западе, знали о могучих народных движениях прошлых эпох, которые подготовили нашу пролетарскую революцию.
У нас много написано о гражданской войне и это очень хорошо Эта литература имеет огромное воспитательное значение. Мне довелось недавно быть в одной крупной красноармейской части. Я обратил внимание на то, что в библиотеке красноармейцами читаются такие книги, которые уже давно нашей критикой забыты и считаются, как бы ушедшими со сцены. На самом деле это не так. Читаются «Два мира» Зазубрина, «Большевики» Алексеева, не говоря уже о «Неделе» Лебединского или «Железном потоке» Серафимовича, которые читают и знают все. Люди с жадностью читают книги об империалистической войне. Так, например, большой популярностью пользуется «Тяжелый дивизион» Лебеденко, а ведь критика почти не писала об этой книге. Мы ставим перед собой большие художественные задачи, и это, конечно, правильно. Рабочему классу нужна литература не хуже, чем была литература у буржуазии и помещиков. Мы должны писать художественно eine выше и лучше. Но наша критика иногда забывает, как огромна наша страна, какими путями растет новый писатель из низов, как различен культурный уровень нашего читателя и какими многообразными средствами нужно уметь зацепить и повести за собой самых различных представителей широких слоев трудящихся. Для человека, который окончил школу, рабфак — роман «Два мира» Зазубрина покажется схематичным, ибо так оно и есть, а вчерашнему пастуху, только что обучившемуся в Красной армии грамоте, эта книга поможет подняться еще на одну ступеньку. Потом, когда он подымется на несколько ступенек выше, он тоже почувствует схематизм этой книги, но свою роль в его развитии она уже сыграет. Борясь за самое высокое художественное качество наших книг, надо в то же время учитывать реальную полезность каждой нехалтурной книги в деле просвещения масс.
Вот эту просветительную роль нашей литературы, рассчитанную на многообразные слои, критики часто забывают. У нас есть хорошие исторические вещи, которые надо больше и шире популяризировать: две книги Алексея Толстого «Петр I», «Кюхля» и «Смерть визир-Мухтара» Тынянова, книги Георгия Шторма, о Болотникове и о жизни Ломоносова, «Судьба Шарля Ложевиля» Паустовского, целая серия книг о жизни замечательных людей прошлого, издаваемая журнально-газетным объединением под редакцией Горького. Критика слабо отметила хороший роман Л. Никулина «Время — пространство, движение», в котором прошлое тесно переплетается с современностью. А слышали когда-либо здесь сидящие о прекрасном киргизском поэте Токомбаеве, о чеченском писателе Санде Арсанове и башкирском писателе Афзале Тагирове и т. д? Наша критика, к сожалению, пишет в расчете на писательскую аудиторию, а не на миллионного читателя.
По сравнению с задачами, которые стоят перед нами, то, что мы осуществили в литературе, это еще очень мало, но мы — молодая литература, мы имеем право бодро смотреть в будущее. Мы будем учиться. Можно не сомневаться, что в ближайшие годы мы будем развиваться еще более быстрыми темпами. Мы создаем литературу новую, подлинно социалистическую и подлинно народную, — такая литература не может не быть великой литературой.
См. статью Е. Усиевич „Под маской юродства“. 78 стр. этого журнала. ↩︎